МОТОЦИКЛ
«Ява» - самый понторезный советский мотоцикл: огненно-красный, с хромированными деталями и гордым оптекаемым силуэтом. Папа купил его в Москве. Но для практичной эксплуатации на него навесили коляску. Надменная «Ява» - мотоцикл одиночек-романтиков и колясок для этой модели выпускали ничтожно мало. Поэтому к нашей «Яве» прикрутили более доступную коляску от «Ижа», хоть и голубого цвета. (Был какой-то стандарт – у каждой марки мотоцикла свой цвет). Из той же практичности, когда перекрашивать поверхность коляски в разы больше чем детали мотоцикла, горделивая «Ява» стала голубой. Чем постоянно привлекала недоуменное внимание знатоков, а также милиции, которая иногда останавливала папу из чистого любопытства: вроде Ява, но почему голубая?
Вместе с коляской мотоцикл имел уже четыре места: два взрослых на сидениях и два детских в коляске. Но нас в семье было пятеро: я и двойняшки брат с сестрой. Это неправильное уравнение решалось простым советским способом – нарушением правил. Головы двоих в мотоциклетных шлемах торчали из коляски, а третий прятался под шкуркой в случае возможной опасности. Опасностью считалась не аварийная ситуация на дороге, а возможная проверка милицией. Надо заметить, что отечественный автопром никак не поспевал за ростом нашей семьи и когда у папы появился Москвич, нас было уже шестеро.
Соответственно, за право кому торчать из коляски, а кому прятаться шла неутихающая битва. Нет, не то чтобы под шкуркой было плохо, там даже забавно и не надо надевать дурацкий шлем. Но если я внизу, то мой брат оказывался в более выигрышном положении. Все детство мы нескончаемо воевали за первенство: я – старшая, а он – первый сын. Так что у нас двоих была самая мощная мотивация, можете догадаться, кому чаще приходилось прятаться. В пылу одной из колясочных битв родителям так это надоело, что мне предложили компромисс – пока мы выезжаем с дачи я буду сидеть на мотоцикле между ними, а при въезде в город пересаживаюсь вниз. Я была в восторге от той дороги, от своего положения за спиной папы и впереди мамы.
Так у меня появилась мечта – кататься на мотоцикле сзади папы. Но папа был неумолим и за восемь лет он ни разу не разрешил так прокатиться: ни до города, ни по проселочной дороге, никуда. Хотя я была очень настойчива. Уж не знаю почему так сошлись звезды, лет в 14 папа всё же согласился: почти тридцать километров с дачи с ветерком сзади папы, крутота! Однако, на половине пути на пустынной дороге разорвалась шина у заднего колеса. В те времена технические аварии решались кулибинскими способами – в покрышку был запехнут какой-то половик из коляски и на сверхмалой скорости мы двинулись к дому. Периодически оказавшаяся в непривычной обстановке тряпка пыталась вылезти из покрышки и больно била меня по ногам. Папа останавливался, поправлял ее и ехал дальше. Сплошное мученье какое-то, а не сбыча мечт. Когда мы подъехали к дому, спрыгивая с непривычного сидения мотоцикла, я умудрилась обжечь голень об выхлопную трубу. Ожог тогда долго заживал. Я была в страшном недоумении. Я могла злиться на папу, но как злиться на мотоцикл? Видимо, со мной и мотоциклом что-то не так и надо оставить эту мечту. Больше я на заднее сиденье я особо не стремилась.
Если не считать чистейшей авантюры с младшим братом поездки на «Яве» без шлемов и прав через пост ГАИ, после которой мы полночи провели в отделении милиции. Тоже своего рода, опыт, лично мне даже понравилось, в первый раз всё-таки. Милиционер настолько недоумевал от нашей наглости (читай – глупости), что только провел воспитательную беседу в 2 часа ночи и отправил восвояси без штрафа.
Мотоциклетный гештальт помогла закрыть мама. Почему-то раньше она мне не рассказывала эту детскую историю и вспомнила ее, когда папа уже умер. Мне было три года и родители приехали забирать меня из детского сада на мотороллере маминого брата. Как-то так случилось (думаю, это не было первоначальным планом) папа решил меня прокатить, поставил меня перед собой, дал мне держаться за руль и мы втроем поехали в сторону дома через центр города. И, конечно, были остановлены милицией. Дальше произошло странное. Постовой сказал маме слезть, отдать мне шлем и с напутствием «Езжайте осторожно» мы с папой поехали дальше, а мама пошла домой одна. На мое глубочайшее удивление, как, в принципе, такое могло произойти, она ответила: «У вас были одинаково сияющие лица ошалевших от счастья и миллионер просто растрогался». Я совсем не помнила эту ситуацию, но явственно представила: восторг скорости, бьющий в лицо ветер, я рулю в кольце надежных любимых рук отца, не по правилам, но с разрешения. Это и есть мое место. Впереди...
