МОРОЖЕНОЕ
План был простой как три копейки – сказать продавщице всего одно слово. Одно слово с этой буквой. Всегда приходится с чего-то начинать. Я шла в магазин как на войну. Да уж, в драматизм я умела.
Картавость – обычное следствие слишком ранней бойкой речи. Тогда меня всё устраивало. Были даже бонусы: благодаря горловому «р» получалось подражать урчанию голубей и мурчанию кошек. Не сильно полезно, зато красиво.
Однако в детском саду выдали направление к логопеду и мама решила исправлять мою картавость к школе. Женщина-логопед надела соску на палочку и стала болтать ею по языку у меня во рту. Чудо, что я не блеванула прямо на врача с таким количеством позывов к рвоте. Выйдя из пыточного кабинета, я дала себе зарок: «никогда больше». У меня было только одно оружие против маминого решения – бабушка. Первый, и, кажется, единственный раз, я закатила истерику перед бабушкой. А та устроила полный разнос маме, про «нечего дочь мучать, она и так умная». От меня отступились. Так себе метод, но, спасая себя, из двух зол приходилось выбирать меньшее.
Я осталась картавой, только теперь это удручало. Хотя удручало — слишком литературное слово, чтобы определить меру моего глубочайшего возмущения собственной унизительной неспособности сказать рычащий звук. А как его много: в любимых песнях, в обычной речи! И как легко все его произносят. Малейший намек в сторону картавости заставлял меня вскипать: «О, француженка поет русские народные песни» - трындец как обидно, хотя шутка-то хорошая. Однако, именно песни и стали ключом – у меня получилось пропевать звук «Р»: нечетко, конечно, и только для себя. Хотя ввести в речь рычащий звук было что-то из области фантастики. Но хотелось.
И все же решилась сделать себе этот подарок. Я закончила ВУЗ, а работать в школу еще не пришла. Я предупредила домашних и просто перестала говорить картавую «р», добровольно став заикой: язык не слушался, дыхание сбивалось, я с задержкой как будто его выплевывала. Неделю дома все терпели, спасибо им. Однако, надо как-то выходить с этим звуком в большой мир. Хотя бы попробовать, тогда и возник план первой коммуникации - сходить в магазин и купить что-то с буквой «р». (В лихие 90-е уже все магазины работали через прилавок). Никто из продавцов со мной вступать в беседу не будет, в отличие от, например, библиотеки, где разговор более непредсказуем. Надо купить мороженое. Буква «р» в нем между гласными, так легче произносить. К тому же я очень любила мороженое, так что сразу еще и приз.
Я выбрала максимально дальний от дома магазин вблизи общаг ГПЗ. Уже закончилась первая смена на заводе и магазинчик был набит усталыми мужиками с характерным запахом смазки подшипников. «Казнь» слегка откладывалась. Очередь медленно продвигалась, я была полностью поглощена внутренним монологом из одного единственного слова. И вот передо мной прилавок с огромной кассой слева, железная тарелка для денег и кто-то пышнотелый в фартуке. Не поднимая глаз, я положила деньги и выплюнула:
- Моотртрррроженое!
Торс продавщицы привычным отработанным движением повернулся к холодильному ларю и вдруг оттуда донеслось:
- Какое?
АААА! К этому я была не готова. Мой мозг отчаянно заметался в поисках слова без буквы «р» и я придумала:
- Пломбиииитррр…
Я с нарастающим ужасом, хотя куда уже было нарастать, поняла, что в окончании подлая буква все же есть и мне пришлось ее произнести. Абсолютно равнодушная к моей дикции продавщица наклонилась, открывая ларь с мороженым, и деловито произнесла:
- Который?
Да чтоб вы все провалились! Уже ненавидя абсолютно всё в этой затее, я окинула взглядом ассортимент и решила помирать так с музыкой, выпалив любимый на тот момент пломбир:
- Ленинкгхрррадский!
На прилавок шлепнулся брикет в синей обертке. Это последнее что я помню, включился режим «зомби». Я очнулась у какой-то пятиэтажки: темная зелень у подъезда, распахнутая дверь с неосвещенным коридором, скамейка с урной, в моей руке уже открытое мороженое и сдача.
Я тупо уставилась на раскрытый брикет, пытаясь разобраться что происходит. Самое странное, что я не чувствовала ни радости, ни облегчения, мне было чудовищно, если не сказать вселенски, грустно. С чего бы? Ведь всё получилось. Тогда я не знала ответ, сейчас знаю. Это было насилием над собой. В глубине души я хотела оставаться картавой, урчащей и мурчащей и внутри себя мне была абсолютно не нужна рычащая буква. Моя душа отчаянно сопротивлялась изменениям, поэтому было так сложно. Но воля победила душу. У меня трижды спросили и я трижды, не отступив, ответила с рычащей «р». Я совершила выбор. Смириться с этим было больно.
А тогда же я смотрела на любимый пломбир, явственно представляя мягкий хруст на зубах шоколадной глазури, прохладную сливочную сладость на языке. И на мгновенье замерев, я безжалостным жестом выкинула его в мусорку и пошла домой, не оборачиваясь. Это был не приз и не подарок, это была жертва.
